Море, горы, солнце, Купер
Милош оглянулся. Пассажиры, расслабленные, со счастливыми лицами, в предвкушении чудесной морской прогулки, переговаривались друг с другом и бесконечно фотографировались. Он знал по опыту – каждое лето во время своих студенческих каникул он работал здесь, в родном городке, на катере, возил туристов по фантастическим окрестностям,- как только они ринутся в морскую голубизну, часть отдыхающих, самые смелые, тут же перейдут на нос катера. Ибо это действительно неописуемое ощущение: ты впереди, и волны врезаются в тебя, теплые, ласковые, адриатические…
И на этот раз опыт не подвел его. Сразу несколько человек, подбадривая друг друга, поспешили с кормы на нос, среди них и одна девушка. « Русская, » – тут же определил он, вслушиваясь в реплики смельчаков.
Путь в Голубую пещеру, к счастью, был открыт. Иногда волны бывали слишком высокими, и заехать туда было просто невозможно. Тогда пропадал всякий смысл подобной поездки. Но сегодня … сегодня удавалось все. В пещере, после того, как утихли первые крики восторга, и «н»- фотографий были сделаны на фоне ее таинственных камней и голубизны вод, Милош остановил, наконец, катер.
И тут же веселый народ стал прыгать в воду. Соленые прозрачные голубые воды Адриатики готовы были держать на плаву каждого, кто доверится их воле. И это при глубине 45 метров! Риск, азарт и … ни с чем не сравнимое ощущение красоты и неповторимости момента, который хотелось растянуть, впитывая в себя эти горы, это небо, эту водную ширь…
А потом, когда все уже высаживались на берег, он, первым оказавшийся на суше, протянул ей руку, помогая выпрыгнуть из катера, и спросил ее на своем не очень хорошем русском :
– Что Вы делаете сегодня вечером?
– Вы хотите со мной познакомиться? – улыбнулась ему в ответ девушка.
– Да, – совсем осмелел он, вглядываясь в ее огромные голубые глаза – плошки.
А вечером они уже вместе прыгали на волнах и купались, купались, купались в таком ласковом теплом дружелюбном море…
После ужина в ресторанчике прямо на берегу, она, тщательно подбирая сербские слова, рассказывала ему о себе.
Оказалось, что ее зовут Наташа, что она москвичка, студентка исторического факультета, что в прошлом году родители отправляли ее отдыхать в Венгрию на Балатон, а в этом году отец за хорошую учебу решил побаловать ее поездкой в Югославию.
Милош наблюдал за девушкой сквозь прищур своих карих глаз, любуясь ее светлыми длинными волнистыми волосами – андерсеновская русалочка, да и только!- ее нежным загаром, и думал, что все – таки не простая девушка Наташа сидит пред ним. Он, неплохо зная ситуацию в СССР (факультет обязывал!), и то, как тяжело после 48-го года складывались отношения между матерью социализма и ее непокорной дочерью СФРЮ, понимал, что Наташа была скорее всего дочерью какого – нибудь партийного бонзы, поэтому папа выхлопотал ей поездку за границу, что вообще было крайне сложно для рядовых граждан страны Советов… Но, как только она, рассказывая, улыбнулась ему, он тут же забыл про все свои логические рассуждения, в голове было только «Милош» – «Наташа», «Милош» – «Наташа»…
– Хочешь, пойдем в кино? – предложил он после ужина.
– А что идет?
– Не знаю. Но опять что-то с Гойко Митичем в главной роли. «DEFA» расстаралась. Причем, знаешь, говорят, что съемки были на этот раз у нас, в Югославии. Может, и наши окрестности попадутся. К нам ведь много киношников приезжает!
– Пойдем! Знаешь, а я в подростковом возрасте все романы Купера перечитала!
– О, моя ясноглазая Лань! – засмеялся он, и они пошли по скалистым ступеням к центру города.
……….
Что знал Милош и чего не могла знать
или о чем только могла догадываться Наташа?
Милош, как и Наташа, родился и жил в сказочной стране. Только страны эти, как и сказки, были разными. Наташа, оказавшаяся в сказке Милоша, видела ее в посеребренной фольге, как рыбное блюдо в любом прибрежном югославском ресторане, и пока не могла судить о самом продукте.
Итак, Югославия, в которой оказалась Наташа, все еще была Югославией Тито, ибо «великий и ужасный» был жив, правда жить ему оставалось совсем немного.
Тито, ставший Богом и Чертом в одном лице, принес своей стране много счастья и, наверное, столько же горя…
Соединивший разрозненные балканские государства в одно, он утверждал, что раз и навсегда решил вопрос «мульти – культи», что отныне представители более, чем 20 наций и народностей, и, соответственно, разных вероисповеданий, живут в мире и согласии. Оставалось позаботиться об их экономическом благосостоянии. Но не по-социалистически, иначе…
И он сделал это вопреки Сталину, вождю и учителю! Он открыл двери на Восток и на Запад, оставаясь при этом хитрой бестией, утверждая, что, мол, при влиянии Востока, который он все меньше слушал, что и привело к своеобразной блокаде страны со стороны восточных партнеров, и на деньги Запада, тем не менее, страной владел он, Тито!
Границы были нараспашку, и движение людей и товаров туда – обратно привело к удивительному для соцстраны результату: уровень жизни резко вырос, не было ненормального, но столь привычного для СССР понятия «дефицита», умело сочетались принципы социалистической и рыночной экономики. Развивался туризм, дав импульс новой отрасли экономики.
Проблема с безработицей была решена за счет миграции рабочей силы в страны капмира и страны третьего мира, денежные средства ввозились в страну и оседали там…
Но… все реформы стали возможными за счет гигантских кредитов, которые рекой текли с Запада, и …которые когда – то надо было возвращать…Но как ? Вот этот –то процесс и стал тормозом сверх – успехов всесильного Тито! И это понимали все.
Кроме того, в разные республики федеративной Югославии инвестиции вкладывались неравномерно, поэтому и развивались они по-разному. В конце концов, это привело к растущему ропоту, недовольству широких масс против так называемого культа личности, которое до поры до времени выражалось в анекдотах. А наиболее смелые отбывали срок на острове Голом, само же общество говорило об этом лишь шепотом…
Да, будучи студенткой такого архиважного факультета, как исторический, да еще и девушкой любознательной, Наташа многоe знала о в своей сказке. В двадцать лет она понимала значение хрущевской оттепели в развенчании культа личности Сталина и появлении новых демократических свобод в СССР, а затем и роль новых сумерек с высылкой из ее сказочной страны такой одиозной личности, как Солженицын, чье творчество высоко оценил весь мир, кроме своих…
Но ни Милош, ни Наташа не могли тогда знать, что произойдет через каких – нибудь пять – семь лет после их первой встречи, когда к власти в СССР придет личность иного плана, а вслед за ней произойдет знаменитейшая «перестройка», которая изменит все у себя дома и в окружающем мире. Но до этого было еще далеко!
…………..
«Альпинистка моя, скалолазка моя…»
– А теперь я хочу все знать о тебе! – сказала Наташа.
– Хорошо, пойдем, с готовностью ответил он, краем глаза отметив, что обувь у нее удобная, так что любая дорога ей по плечу.
Они дошли до площадки, где была припаркована его машина.
– Садись! – жестом пригласил он Наташу, распахивая перед ней дверцу авто.
– «Jugo – 45», надо же! – воскликнула его голубоглазая пассажирка.
– Новое транспортное средство? – засмеялся он, умело выруливая на довольно узкой дороге, ведущей по спирали вверх.
– Новое! – ответила она.
Через полчаса хорошей езды Милош припарковал машину.
– Приехали? – поинтересовалась она.
– Дальше очень круто, и дорога узкая, – уточнил он.
И они пошли по дороге, которая то сужалась, то расширялась, время от времени они останавливались, чтобы передохнуть, а затем снова шагали вверх.
Лавр простирал свои ветви прямо у них над головами. Апельсины, киви, гранаты, айва, виноград, словно новогодние украшения в летнюю жару, склонялись над ними. Внизу у обочины дороги рядом со скалами цвели зкзотические кактусы.
– Что за сказка! – восклицала то и дело Наташа.
Из ее маленького «VEF» – овского приемничка лился голос всеобщего кумира:
«Я спросил тебя: – зачем идете в горы вы?-
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой…»
…
«Ох, какая ты неблизкая, неласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя.
Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,
Ты учила меня, скалолазка моя.»
На последней ноте Милош вдруг шагнул куда –то в сторону от дороги и позвал Наташу. Она пошла следом за ним.
– Типи? –спросила она, неожиданно увидев за густыми деревьями шалаш из веток прямо на открытом склоне горы, откуда открывался великолепный вид на море и горы. Шалаш был полукруглой формы, чуть покосившийся, явно не вчера построенный, но все же вполне пригодный для схрона от ветра, дождя, дикого зверя.
– Нет, не типи, вигвам, – ответил Милош и принялся терпеливо объяснять ей разницу между разными видами построек у индейцев.
– Твоя работа? – уточняла она.
– Знаешь, пару лет тому назад мы с друзьями тут ночлег организовывали, вот и пришлось построить! – с улыбкой ответил он.
Наташа, украсив волосы неизвестно откуда взявшимися орлиным пером (уж он точно знал в этом толк!) с лентой, уселась на пороге вигвама.
Ей хотелось сидеть там долго – долго, может быть, всегда, всю жизнь, забыв обо всем на свете: о папе – декане, так они полушутя называли своего любимого Игоря Валерьевича, декана их истфака, который отправил ее за отличную учебу в международный студенческий лагерь, о маме, учительнице младших классов из маленького городка в средней полосе России, о своем житье – бытье в общежитии, об интересных и неинтересных лекциях, о скучных и незаурядных преподавателях. Лишь бы эти горы, это море, это небо были всегда…
Будто угадав ее мысли, Милош присел рядом с ней и процитировал:
«…вещи и люди преходящи,
Они рано или поздно превратятся в тлен,
Станут пеплом, историей, чьим –то воспоминанием.
Всегда будут жить мысли и идеи людей,
Потому что нельзя запретить думать.
На века останутся небо, море и берег,
Потому что они вечны, они были и будут всегда.»
Наташа даже вздрогнула. Никогда еще до сих пор ни один посторонний человек не казался ей своим, родным так быстро, как сейчас Милош после каких –то считанных часов знакомства…
– Ну, что, пришло время преломить хлеба, – медленно, с расстановкой, почти по – библейски, произнес Милош и достал из своего рюкзака хлеб, воду и два яблока.
Хлеб был белый. Вообще здесь в продаже был только белый хлеб, причем, очень вкусный. Правда, его нельзя было долго держать на столе, он быстро черствел. Поначалу Наташа никак не могла понять, что же он ей напоминает. Потом догадалась, что почти такой же по вкусу была церковная облатка, которую она пробовала когда –то в детстве в деревенской церкви, куда ее однажды привела бабушка. Маленькая церковь в Богом забытой российской деревушке и большой церковный праздник… И даже ей, нехристи, как беззлобно ругалась бабушка по поводу ее родителей, атеистов, дали причаститься и вкусить церковного хлебца…
Южный вечер наступал быстро. Надо было определяться, возвращаются ли они к машине, или остаются ночевать здесь. Прикинув, что путь неблизкий, решили все – таки остаться на ночлег.
Ночью Наташа внезапно проснулась. Она полежала, послушала тишину и вышла –таки наружу. Тьма была непроглядная. Она сделала осторожный шаг в сторону леса: даже силуэты деревьев в темноте были нечеткими. Вдруг прямо у себя над головой она увидела две святящиеся точки. Интуиция сработала мгновенно. Она присела, и тут же что-то метнулось над ней в гигантском сильном прыжке.
В ужасе, почти ползком она вернулась обратно в шалаш. И тут же разрыдалась.
– Ты чего? –сонным голосом спросил Милош, который крепко спал до этого после их скалолазания и которого разбудил плач Наташи.
– Понимаешь, там рысь. – И она снова залилась слезами…
Рано утром они уже ехали в своем «Jugo – 45» в город.
– Ну что, романтики поубавилось? – спросил Милош, с улыбкой поглядывая на нее со стороны.
– Все хорошо, спасибо тебе за эту фантастическую поездку! – только и сказала она.
Архив
Комментарии закрыты.