Я знаю, никуда от прошлого не деться!
В июле 1914 года российские войска в одночасье вошли на территорию Западной Беларуси. Полтора миллиона белорусов мгновенно лишились своих домов. Царский указ повелевал «очистить эти территории для будущих предполагаемых военных сражений». Всадники гнали толпы обезумевших людей на товарные станции для отправки в телячьих вагонах вглубь России.. При погрузке в вагоны была страшная неразбериха. Многие семьи были разобщены. Люди ехали без лекарств и еды, довольствовались наспех прихваченными узелками с мукой. На стоянках солдаты разносили кипяток, которым запаривалась мука, или он использовался как чай, заваренный травами, сорванными в пути.
От стресса, голода и холода люди стали умирать десятками. Военные санитары хоронили умерших в одну общую яму, вырытую в степи, недалеко от остановившегося состава, как правило, ночью, где именно, никто не знал.
Но об этом ни в одном учебнике по истории не написано, ни одна официальная газета не осмелилась напечатать этот материал даже годы спустя…
Эти воспоминания пишу со слов моей бабушки и матери, а маме верю безгранично, иначе как могла попасть девочка из забытой Богом белорусской деревни в г. Самару?
…Состав с вынужденными переселенцами ночью прибыл на товарную станцию этого города. Несмотря на поздний час на перроне товарной станции было много местных жителей. Люди разбирали семьи ссыльных и на подводах увозили по своим домам. Они делились кровом и скудной пищей. Эту заботу простых русских людей и человеческое отношение к обездоленным мама помнила всю свою жизнь и старалась отплатить тем же сердечным отношением к бедным людям.
Работник православной церкви предложил отцу семейства Фоме работу сторожа с временным проживанием в сторожке. Родители мамы с радостью приняли руку помощи. Ночью отец сторожил, а днем мать семейства Домна подметала церковный двор.
Опоздав на три месяца к началу учебного года, мама упросила родителей отпустить ее в первый класс церковно – приходской школы, находившейся рядом с их временным пристанищем. Учеба была на русском языке, давалась ей легко. Вскоре она наверстала упущенную программу. На уроки ходила с радостью, несмотря на строгие замечания учительницы, а затем и болезненные удары линейкой по пальцам левой руки при попытке взять в нее карандаш или ручку. Писать правой рукой мама научилась, а все остальное до конца жизни делала левой.
Вскоре отцу в этом храме предложили новую должность псаломщика. Помог непредвиденный случай. Ранней весной накануне светлого праздника Пасхи после ночной службы прихожане ждали утреннего освящения корзин с домашней снедью. В дальнем углу церковного двора дежурил Фома. Закутавшись в тулуп. Он сидел без движения и его начал одолевать сон. Чтобы не заснуть, он начал напевать. Пел для себя, негромко, с закрытыми глазами, раскачиваясь в такт мелодии. Открыв от шороха глаза, Фома испугался: вокруг него собралась толпа. Людская молва вмиг по округе разнесла слух о его певческом даре.
На другой день его прослушал уже сам священник и дал «добро» приступать к новой должности, но с обязательным посещением церковного хора.
После школьных занятий отец часто брал старшую сестру Софию в храм на распевки псалмов и новых партий. Маме очень нравилась церковная музыка, потом уже стал известен ее автор Сергей Рахманинов. Она слушала и запоминала тексты песнопений, а дома в унисон с отцом повторяла отрывки услышанных музыкальных мелодий красивым детским голосом, доставшимся в наследство от отца.
Четыре класса ЦПШ закончила с грамотой, получив направление в городскую десятилетку. Младшая сестренка Женя готовилась поступать в первый класс.
Жизнь в российской глубинке шла размеренно и медленно. Нищета полностью охватила страну. Где –то в Петербурге большевики свергли власть.
Весной 1919 года все главные газеты страны Советов напечатали постановление нового правительства о том, что белорусам разрешено вернуться на свою историческую родину. Многие ссыльные опасались возвращаться в Беларусь…
Вначале мамина семья согласна была повременить с отъездом на родину до лучших времен. Всем православным приходом уговаривали остаться хотя бы на один год. Мать семейства колебалась по двум причинам. Младшей дочери Евгении пора было начинать учебу в школе, старшей Софии продолжать. Где именно, здесь, в Самаре, или там, в белорусской деревне?
Но основная причина была другая – дошедший слух о непростых взаимоотношениях отца семейства Фомы с черноокой участницей хора. Броской внешности и звонкому голосу та была обязана прабабке цыганских кровей.
Домна была решительной женщиной. Она понимала, что сравнение с неожиданной соперницей было не в ее пользу. Чтобы сохранить семью, надо было уезжать немедленно. Решение было принято безотлагательно, и провожали их тепло и сердечно…
Архив
Комментарии закрыты.