В последний приезд на каникулы, узнав, что хотят на месте парка строить бизнес-центр, дочь возмутилась: да как они смеют? А потом сказала: «Увидишь, папа, этот доктор Якоб нам еще сможет помочь». Петровский доктор и мы — какая здесь связь? А Ксения запела: «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие — как часовые. Отражается небо в лесу, как в воде, и деревья стоят голубые…» И так этот мотив привязался, лезут в голову эти слова и днем, и ночью. Возможно, как всегда, прав Высоцкий. И верно, кто же, кроме мертвых, может помочь. Все почти в один голос твердят – парк надо вырубать, строить бизнес-центр. Когда- то также кричали — надо сносить руины Королевского зам- ка. Сыплются анонимные угрозы в телефонную трубку. Топ- менеджер объясняет: разрешим строить бизнес-центр, эта фирма вложит свои капиталы в воссоздание замка. Предложение заманчивое. Но научила жизнь – уступишь в одном, и в другом придется уступать.
Было у Якова в подчинении небольшое архитектурное бюро. Вроде бы все старались сделать свое дело как можно лучше. Но препятствий возникало слишком много. За все приходилось платить вымотанными нервами и постоянным непокоем. Со всех сторон нападки. Общественники протестуют. Бывшие коммунисты, превратившиеся в нацболов, кричат о германизации. Денежные мешки хотят возвести свой город с множеством офисов-небоскребов. Используют все — от крупных взяток до жестоких угроз. Земля в центре города стала на вес золота. Встанешь на их пути, объявляют чуть ли не врагом народа — ах, вы не хотите, чтобы город получил миллионные налоги, они же платят, а налоги пойдут на социальные нужды, детям, пенсионерам. Говорить красиво все научились. А кто эти налоги видит? Хотите жить в каменном мешке? Недавно показывали по телевидению Детройт — страшное зрелище. Понастроили небоскребов и бросили. Офисы стали пристанищем для бомжей. Покинутые каменные джунгли! Здесь такую же картину могут получить! Пространство города просит готики, а в него встраивают многоэтажные округлые башни. И высотки, которые никак не вяжутся с уцелевшими зданиями. Получается сплошная эклектика — хрущевки рядом с «викториями» и «вестерами», громады различных Кловер-хаусов и Сити-центров. Правильно называют их в народе чулочно-ниточными фабриками. Если бы был не связан со всеми архитектурными делами, если бы не зависел от чиновников, мог бы открыто протестовать. А тут иногда приходится молчать. Чувствуешь свое бессилие. Бьешься, как рыба, выброшенная на берег. Надо решиться и отбросить все экивоки, молчание — не всегда золото…
Надо решительней защищать свои проекты, ведь сумели многие архитекторы даже в условиях тоталитарного времени построить пусть не шедевры, но здания, достойные города. Дом профсоюзов, Дворец рыбаков, Дом искусств…
Надо учиться и у экологов. Любое срубленное дерево вызывает шумный протест и переполох. От главы экологов прячется даже мэр города. Главный эколог Володя Скворцов — друг детства. Еще когда были пионерами — шумливее его не было, рост великаний, голос площадной. И полное нежелание идти на компромиссы. Может быть, так и надо жить…
Врывается в кабинет, заполняет собой все пространство, в школе было прозвище •— гренадер, волосы взъерошены,
кадык вздрагивает на длинной шее, и с порога начинает захлебываться словами.
Кабинет Счедрина отделен от помещения других архитекторов его группы стеклянной перегородкой. Сидишь, как в аквариуме. За стеклом видно, как двигаются люди, как раскрывают рты и, словно рыбы, не издают ни звука. Но если вести разговор на таких тонах, как обычно привык Скворцов, всем слышно. Яков просит друга — на полтона ниже, потише. Мы не на митинге.
Скворцов намерен защитить парк. Считает, что он, Яков, заодно с теми, кто выдал разрешение на строительство еще одной высотной консервной банки. «Деревья не умеют говорить, они беззащитны! Но природа мстит тем, кто ее разрушает! — выкрикивает Володя. Ему не объяснить, как все сложно и запутанно. «Деревья — это легкие города! — продолжает он. — Город недаром называли городом-садом. Пространство между домами было заполнено яблонями! Знаменитый немецкий садовод Эрнст Шнейдер превратил вальные укрепления в зеленое кольцо. Мы это кольцо разрываем на части. Прежние жители хотели иметь возле своих домов затаенную на юге красоту. Привозили семена и саженцы стан. Старались сохранить для детей, внуков. Человек способен многое создать, но может и мгновенно все разрушить. Лишиться парка — значит, лишиться частицы – прошлого. Деревья живут дольше человека. Каждый год прибавляет кольцо, в кольцах хранится память. ..Кто дал нам право вырубать столетние дубы и каштаны! Находите на все отговорки. Мол, старые деревья опасны! Свалиться могут на наши головы! Конечно, срубить дерево проще . чем вылечить его! Лень заделать дупло кирпичной кладкой? Вывод о том, что парк слишком стар, заранее заказан и оплачен! Любую живую жизнь прерывать
преступно!..»
Комментарии закрыты.