Печатается также на www.proza.ru
Отрывок
Война
Аслан напрягся. Его давно перестало что- либо удивлять.
Война стала смыслом его жизни. Ему говорили, и он шел, ехал,
летел и …стрелял. Сейчас он был оставлен за старшего, команда днем обстреливала
школу, а вечером и ночью все отсыпалась.
Командир, буркнув ему, Аслану, что-то неразборчивое, провел мимо постов человека знакомой наружности. На мгновение показалось, что эти глубоко посаженные с тяжелым взглядом карие глаза он уже где – то видел.
Когда народ затих, Аслан прилег в углу на плащ- палатку и попробовал задремать. В его легкий чуткий сон воина вдруг вкрался старый эпизод.
Война, другая война, которая была лет двадцать тому назад… И тоже школа. И человек с тяжелым взглядом карих глаз. Да, точно! Он приходил на переговоры от федерального правительства, был тогда уже депутатом, с ним считались, а до этого лечил великий и могучий от всего, от чего тот сам хотел вылечиться. Эфиры всех программ и полосы газет и журналов пестрели анекдотами, но… анурез проходил, рубцы рассасывались, а жена друга Аслана, красавица Гаянэ, которая никак не могла забеременеть, после телекинеза подарила воину – джигиту наследника, тоже будущего джигита и воина.
Этот человек тогда быстро решил все проблемы. Вокруг посмеивались, мол, загипнотизировал, вот и подписали мирный договор…
С кем он сейчас ? За кого? Неужели конец войне? Хотя даже ему, Аслану, прожженному вояке, чье призвание – воевать – уходило корнями к самому Шамилю, иногда казалось, что пусть хоть мистика, хоть гипноз, хоть церковь («Вашего Бога мать!» – выругался он), но конец этой каше из живых и мертвых должен быть!
И он снова задремал.
…………………………………………………..
Антон Петрович, которому не спалось, осматривал своих бойцов и их общее укрытие – школу, и думал, что, если помощь не подойдет, они вряд ли продержатся. Масштаб военных действий увеличивался, а никакой определенности не было. Вспомнился литовец, который когда-то события 13-го января прокомментировал, как «свои стреляли в своих». Нынешняя ситуация была намного страшнее и коварнее, потому что истинно свои, родные были по обе стороны баррикад, ели тот же хлеб с салом, и никак не могли поделить родные мазанки, вишневые садочки, и все то, что они считали родной землей…
Индустриальный пророссийский восток против капиталистического запада страны… Россия, Крымский вопрос, Луганск и Донецк… Все , в том числе и ЕС, и Америка пытались найти выход, но до сих пор его так и не нашли. ..
Он с болью и горечью подумал о семье: шансов реально увидеть снова жену и сына у него почти не было…
Ceмья… Вот он, мальчишка, только что закончивший третий класс, уплетает за завтраком любимую манную кашу со сливовым вареньем. Каша вкусная, с небольшими коричневыми комочками. Это мама всегда торопится, поэтому каша по утрам у нее обычно пригорает. Мама у него первоклассная машинистка. Она работает в конторе у какого – то большого босса и дома. Как они с папой говорят, ее домашняя машинка тоже стоит на учете в Большом Доме, чтобы все знали, где, когда и на какой технике любая закорючина была напечатана. При этом мама с папой хитро переглядываются, а он не понимает, почему, и о каком Большом Доме идет речь.
Он уплетает кашу. Его мама уважает все вареное или протертое. Это после блокады,о которой она говорить не любит. Правда, после того, как режет хлеб или сыр, все крошки смахивает со стола в ладонь и забрасывает в рот. Такая вот у него мама…
Потом он несется во двор, куда его еще во время завтрака через открытое окно зазывают друзья – мальчишки. Жарко. Они наполняют у колонки бутылки водой, носятся друг за другом и обливаются. Мокрые, счастливые, они наперегонки бросаются за грузовой машиной, проезжающей мимо их большого двора.
Витька, сосед, оказывается первым, хватается за машину, повисает на ней и едет дальше по улице. Они все останавливаются, улюлюкают завистливо ему вслед. А он, проехав с полкилометра, вдруг со странно – гулким звуком сваливается вниз, прямо на мощеную крупным круглым камнем мостовую…
Он, Антон, в ужасе застывает… потом вздрагиаает… и открывает глаза. Глухой взрыв прямо за стеной. Кусок штукатурки падает ему на лицо. Утро нового дня началось…
……………………………………………
Обычно бегло обстреливают жилые и промышленные районы. Но недавно объявился снайпер. Обученный, точно бьющий по движущимся мишеням: будь то кошка, собака или человек – никому не спастись!..
На днях с Петровичем, бывшим классным водилой, перебежками добирались до угла дворца культуры. Петрович вдруг дернул его за руку и повалил наземь. Над их головами ухнуло. И без того разбитый домишко, мимо которого они неслись, снаряд сравнял с землей. Над грудой камней возвышалась лишь собачья будка, перед которой лежала огромная мертвая собака, погибшая, вероятно, еще после первых обстрелов, но не от шальных осколков, нет… На белом высоком лбу псины была красно – бурая запекшаяся точка:
– И эту “зачистили»! Мать – перемать! – не выдержал Петрович, которому сразу вспомнились Зита и Гита из фильмов времен советско – индийской дружбы. – Верная!
Вот и сейчас, выйдя из укрытия и наблюдая за происходящим из-за дерева в бинокль, Антон понял, что снайпер работает: то сбита над самым ухом ветка, то пуля отскочит от стены, то легкий свист раздается в сантиметре над головой.
– Да, такой уложит запросто! – подумал Антон, но охоту за стрелявшим не прекращал. До сих пор за все время военных действий он просто куда –то стрелял, не видя ни одного убитого или раненого им человека. Одна мысль, что стреляет он в такого же Кузьму, Степана или Ивана, с которым он когда –то, возможно, вместе учился, пел песни, крестил детей, не давала ему покоя. Свист раздался над правым ухом. Он отпрянул, прикинул направление и выстрелил.
– Есть! – выдохнул он. – Где-то совсем рядом раздался звук упавшего с высоты мешка.
Он, пригибаясь, почти ползком, бросился туда. Осторожно приподнял голову над руинами. На земле лежало тело мужчины среднего телосложения, только что свалившееся вниз с водонапорной башни. Антон огляделся: вокруг никого. Тогда он осторожно пополз к трупу. Поравнявшись с ним, он лег голова к голове и приподнял прикрытое маской лицо – залитое кровью, оно было своим, славянским, почти родным…
2015 г.
Комментарии закрыты.